Вопрос "Зачем Европе Украина?" еще несколько лет назад, а особенно полтора года назад, казался бы трюизмом, не требующим дополнительного объяснения, потому что элементы такой украинской педагогики для Европы казались очевидными и прозрачными. Сегодня эта ситуация более сложна, пишет Стефан Меллер, Gazeta Wyborcza, Польша.
Прежде всего я хотел бы сказать, что впервые я приблизился к украинской тематике вовсе не в области политики. Было это, пожалуй, 25 лет назад. Когда я был молодым историком, мне сделали предложение перевести на польский язык дневник, а точнее, первое европейское описание Украины, сделанное французским геодезистом, находившимся на службе у Речи Посполитой. Он должен был описать, улучшить и проконтролировать польские укрепления на территории Украины. Потом это описание стало основным источником для Генриха Сенкевича, когда он писал "Трилогию".
В результате появился том с двумя описаниями Украины. Французское и немецкое описания - оба на польском языке. Итак, спустя многие годы мне пришло в голову, что в естественном порядке вещей, мало того, что в обоих описаниях Украина представлена как несомненная часть Европы, но еще к тому же после 1989 г. символическую ценность получил тот факт, что трое этих авторов: двое немецких и публикация на польском языке, выглядят совсем как Веймарский треугольник. Для меня это дополнительное доказательство того, что Украина в такой форме однозначно, уже с XVII в., годится на роль кандидата на вступление в Европейский Союз.
Никто не предположил независимой Украины
Украинское возрождение, которое произошло во время и после распада Советского Союза, граничит с несколькими чудесами. Любое возрождение государственности всегда имеет квази-библейский характер и метафизические свойства, Хотя его можно также описать рационально. Мы это отлично знаем. Конечно, украинский случай отличается. Но произошло нечто, что, по своей сути, стало непредвиденным, чего ни один политолог, ни один советолог не предполагал, а именно - что появится независимая Украина. Украина со своим геополитическим сознанием, национальной идентичностью. В то же время, очень сильно обусловленная различными аспектами прошлого, но, прежде всего, Украина, верящая в свое будущее. Если рассматривать общую картину истории Европы, то события такого рода случаются редко. Украинский случай особенный, поскольку его можно рассматривать в чисто европейской категории. Столетиями наблюдается нарастание геологических слоев сознания, национального и географического. И, в конечном итоге, все это взрывается благой вестью независимости. Возрождение Украины стало также возвращением вопроса об условиях независимости и свободы. Следовательно, значило оно необходимость ускоренного курса изучения истории, с одновременным пристальным взглядом в будущее. Но этот же урок пришлось пройти всем соседям. Одни его выучили, другие учат, а другие учить будут, похоже, еще очень долго.
Что касается Украины и Польши, то произошло еще одно чудо. Будучи в Париже, а затем в Москве, я постоянно подчеркивал, что независимость Украины и наше обоюдное стремление к примирению - это одно из лучших доказательств того, что Украина относится к Европе, поскольку именно государственные поступки, мозольные, не всегда увенчивающиеся успехом, совершали создатели Европейского Союза. Европа, эта старая Европа, как ее временами называют, появилась из призыва к примирению, а примирение появилось для того, чтобы на нашем континенте не было более конфликтов. Я думаю, что происшедшее между нами, между польским и украинским государством, это трудное, сознательное, но смелое отображение начал Европейского Союза в его моральном, а не только политическом, измерении. И то, что произошло немногим менее двух лет назад, еще раз подтвердило нашу зрелость и умение вести диалог.
Мало того, я никогда, даже еще несколько лет назад, не представлял себе, что польская молодежь, особенно студенческая, будет маршировать по улицам польских городов и восклицать в честь свободной и демократической Украины. Итак, с нашей перспективы это уже удивительное событие. С перспективы Запада это настоящее чудо. Чудо тем более потому, что отношение Европы, этого старого Евросоюза, к Украине, довольно сложное. Скажу, шутя - временами оно напоминает фрагменты фильма "Рейс", когда инженер Мамонь говорит, что больше всего любит песни, которые знает. Итак, проблема состоит в том, что Запад и не знал Украины, и не смог ее понять, так что исходная точка является виртуальной. Украина есть, и ее, в то же время, нет. Есть фрагмент, независимый фрагмент бывшего Советского Союза, ставший государством, но до конца не понятно, что это такое, и что произошло.
И если в размышлении есть какая-та неизменная точка, то это лишь отношение украинской государственности к политологической рефлексии о настоящем и будущем Российской Федерации, что, несомненно, является фундаментальной ошибкой. Но она не появляется ниоткуда. Появляется эта ошибка оттуда же, откуда происходили после 1989 г. вообще все навыки, рефлексы и диагнозы, касающиеся нашей части света. А именно, мы довольно часто склонны думать о том, что несколько десятков лет мы были изолированы от Запада. Не следует забывать, что в значительной степени Запад был изолирован от нас. Возможно, был более изолирован, потому что, парафразируя слова одного уже не действующего политика, можно было признать такую концепцию: Запад себя сам прокормит. Запад мог не думать аналитически о востоке континента, потому что Восток не имел влияния на жизнь западной части, особенно экономическую.
В этой магме центрально-восточной Европы такие страны как Польшу еще по разным причинам узнавали. Украина была неразличимой. Я помню, что, когда я еще находился в Париже, ко мне пришли представители различных французских фирм, среди которых многие занимались гостиничным бизнесом. Я им говорил, что, если они уже инвестируют в Польше, особенно на ее юге, то они должны подумать и об Украине. И они туда поехали. Открыли Украину, убедились, что это независимое государство, Что в нем есть собственные учреждения и своя администрация. Но вернулись разочарованные тем, что это государство не смогло выработать никаких механизмов, которые позволили бы инвестировать промышленникам и инвесторам из Западной Европы.
Глазами Запада
Так думает Западная Европа об Украине. Первый элемент - незнание, второй - испуг, вызванный, преимущественно, экономическими факторами, и третий - неспособность привыкнуть к тому, что Украина и Россия - это два отдельных организма. В то же время такой тип мышления имеет такой огромный вес, что временами он заслоняет мышление реалистическое, а именно оно является призванием и действительностью украинского государства. В результате этот тип мышления, я считаю, оказывает огромное воздействие на занимаемую европейским Союзом позицию.
Не существует одного взгляда всего Европейского Союза. Менее двух лет назад Евросоюз присутствовал в Киеве. А потом случился разворот. Я не думаю, что он был вызван выборами. Мне кажется, в отношениях Евросоюза с Украиной мы будем довольно долго иметь дело с синусоидой. Пока совместными усилиями и Украине, и дружественно настроенных к ней государств, понимающих ее прошлое, настоящее и будущее, не удастся достичь того, чтобы в Брюсселе прочно укоренилась эта простая и фундаментальная мысль: что существует независимое украинское государство, переживающее период очень сложной трансформации, более тяжелой, чем у всех остальных государств. Это двойная трансформация, вызванная выходом из советского организма и строительством нового типа государственности. Коротко говоря, западный инженер Мамонь должен серьезно взяться за дело, чтобы все это постичь и понять.
Существует, конечно, фундаментальный вопрос, который следует поставить, прежде чем ответить на вопрос, зачем Украина нужна Европе. А именно: насколько Европа нужна Украине, то есть что делает Украина, чтобы Европа поверила, что Украина ей нужна. Это очень важная и очень сложная проблема. Не буду сейчас на ней останавливаться. Хочу сказать только одно: по моему глубочайшему убеждению, фундаментальные действия украинского государства должны состоять в том, чтобы страны-члены ЕС и сам Евросоюз поверил, что, вне зависимости от результатов выборов, Украина прочно стала не только на почву строительства независимого государства, но государства, желающего связать свою судьбу с Европой. Для этого необходимо проделать огромную работу. И эта работа в Украине делается. Я думаю, что ее результаты будут все более заметны. Коротко говоря, уместно высказывать мысль о том, что Европе следует до конца убедиться, что Украина находится на ее уровне, что она Европе нужна. Украине приходится прилагать титанические усилия. Это - не обычная проблема стран бывшего советского лагеря. Это - проблема трансформации особой страны. С особенной историей, особенным географическим положением. И эта страна должна провести героическую работу, чтобы дать ответ на вопрос о его связях с Европой.
Проблема не в том, что сегодня есть еще в Западной Европе политики, которые считают, что не следует чрезмерно углубляться в дела Украины, потому что существует сложный вопрос отношений между Украиной и Россией. Проблема в том, чтобы убедить запад Европы, что отношения между Украиной и Россией - это естественное следствие географического положения этой страны. А то, что решает обо всем - это система. То, есть ли европейская экономика и демократия в духе Евросоюза.
Понимаем Украину
Польша понимает эти проблемы намного лучше, чем значительное большинство европейских государств, обществ и народов. У нас есть общая тяжелая история. Мы ищем взаимопонимания, стараемся достичь позитивных результатов, но большое значение имеют и жесты. И жесты делаются по обе стороны. Поэтому я думаю, что хорошо и очень важно, чтобы страна, входящая в состав ЕС, каковой являемся мы, хотела блага Украины потому, что хочет блага своего.
Польско-украинские отношения за последние годы, по моему убеждению, значительно повлияли на наш менталитет, на нашу способность быть обществом и государством в наилучшей степени. Это изменило нас самих. Я сказал бы, что польско-украинские отношения и наше мышление о европейском предназначении Украины - это наилучшее, что мы можем сделать, не только для Украины, но и для Европы. Потому что, в конечном итоге, возникает этот вопрос: зачем Европе Украина?
Я думаю, что в старой Европе вопрос этот задают слишком редко, а если и задают, то в бюрократическом, а не политическом смысле, я бы даже использовал слово: в политиканском. Скорее в духе философии счетчика, чем в духе европейской философии. Мышление о Европе где-то прекращается, когда мы доходим до границ всего континента.
Нужно уметь представить себе, что не будет объединенной Европы, той Европы, которая должна противостоять конкуренции других континентов, которая должна вести совместную внешнюю политику, политику безопасности и военного сотрудничества, пока в границах Европейского Союза не окажется вся Европа. Украина с этой точки зрения обладает чрезвычайными преимуществами. Ведь, если посмотреть на карту, если закрыть глаза, то видно Украину, которая расположена между границами Европейского Союза и которая простирается до земель Европы, оживлявших воображение еще в XVIII в. Это Украина, которая своими великими реками доходит, собственно, до границ континента, туда, где уже появляется, по сути дела, тень Азии.
Европа, еще одно усилие
Итак, Украина - страна, которая должна, в наилучшем значении этого слова, оказаться способной очертить геополитические концепции будущей Европы так, как мы хотим их видеть. Но еще раз повторяю: для этого необходимо воображение. Хорошо то, что мы, Польша, все общество, давно даем подтверждение своего воображения, постоянно склоняя старую Европу к делам Украины. В настоящее время произошла некоторая остановка, связанная с последним расширением и с тем, что Брюсселю необходимо взять дыхание. Дыхание, связанное с расширением, с затруднениями, вызванными отсутствием основных документов, регулирующих будущую жизнь Европы. Пока такого документа не будет, нечего и говорить о внешней политике, восточной политике. Я считаю общей обязанностью Польши и поляков, как та, которая выражена в произведениях Норвида, не прекращать пробуждать европейское воображение о восточной части Европы. Это наша обязанность по нескольким причинам. Нам же будет лучше - это во-первых. А во-вторых, Европа должна понять, что Украина с ее потенциалом и ее воображением о Европе также просто неизбежно предназначена для того, чтобы быть призванной в Европу.
Перед Европейским Союзом есть две возможности. В рамках борьбы за свое место в глобальном мире он должен иметь решительное желание сдержать перед самим собой свое слово, сдержать его перед Европой, ее традициями и особенным местом в мире. Необходимо помнить, что Европа мала. На карте это придаток к Азии. А все же она создала огромное большинство великих мировых идеологий. Я говорю об идеологиях хороших, а не плохих. В этом порядке обязанностью Европы является борьба за свое место в мире. Не представляю себе, чтобы это место Европа смогла занять без активного участия Украины.
В заключение хочу сказать так: в XVIII в., когда в определенный момент угасала динамика Французской революции, Дантон воскликнул: "Французы, еще одно усилие". Мне кажется, что Польша может быть таким Дантоном Европы, и в украинской проблематике повторять: "Европа, еще одно усилие!".
Стефан Меллер - историк, публицист, политик, профессор гуманитарных наук, автор книг о Французской революции, знаток театра и поэт. В 1996-2001 гг. был послом Польши во Франции, а с 2002 г. по 2005 г. - в России, в сложный период польско-российских отношений. В Украине поляки поддерживали "оранжевую революцию", что очень раздражало Москву, а в Беларуси разразился конфликт с белорусским "Союзом поляков" в главной роли. В правительстве Казимежа Мартинкевича был министром иностранных дел и председателем Комитета по европейской интеграции. Ушел в отставку, когда в состав коалиции вошла партия "Самооборона".
Выступление было сделано неделю назад, во время Политического и экономического форума Нижней Силезии в городе Кшижова. Название и заголовки разделов написаны редакцией.
Перевод: UK2 watch.com